4 Ноября 2015
Что знаем мы, не знавшие войны
Мы дети мира, не слыхавшие бомбежки
О наших сверстниках из тех суровых лет
Казалось ничего, но нет
Я с детства помню, как мой дед во сне
Скрипя зубами по ночам кричал
«Врешь, не возьмешь, фашисты гады…»
Он во сне стрелял, бежал в атаку
Проживая вновь и вновь весь ужас
Холодела кровь и понимала я, что в тот момент
Ему вновь было, как тогда, всего лишь девять лет
Грязь тяжелыми комьями налипала на ботинки. Казалось, что к каждой ноге привесили по пуду. В какой-то момент колени подогнулись, и рука соскользнула с мокрого деревянного борта телеги. Бориска боязливо и слишком крепко обхватил Сергея за шею. Устало, повернув голову, тот сказал брату:
- Ты за плечи держись, а то так и удушишь меня.
Телега с детдомовцами медленно двигалась по разбитой колее земляной дороги и наверное поэтому братья еще не отстали хотя казалось, что силы вот-вот оставят мальчишку тянувшего на плечах брата который был всего на два года младше. В конце концов, какой-то сердобольный воспитатель решил освободить упрямого пацана от его ноши и забрав малыша всунул его в ряд плотно прижатых к друг другу детей, сидящих в повозке, те возмущенно запищали ведь усажены они были так плотно, что и дышать приходилось через раз. «Слава богу», - подумал Сергей, повернув голову, он увидел военный трактор притормозивший рядом. Собрав все оставшиеся в маленьких руках силы мальчишка ухватился за борта прицепа, и подтянувшись тяжело упал на доски. Молоденький солдатик никак не отреагировал на невесть откуда появившегося мальца, видно противный, моросящий уже которую неделю дождь вконец замучил его дремотою. Сергей устало смежил веки и забылся в беспокойном сне. Ему снилось мирное время, теплые руки мамы и ее добрые, ласковые глаза. Потом он вдруг понял – мама умерла, отец, бросив их с батом, ушел. И мальчишки остались с бабушкой, маминой мамой. Все ее ласково звали Молельная, наверное, потому, что она ходила отчитывать покойников. Старушка, как могла, растила ребятишек.
Шел 1941 год. Страшное слово - «война», - однажды утром произнесла бабушка, широко крестясь, добавила - «Помилуй нас, Господи». Начался голод. Что делать? Выход был только один, и она отдала внуков в детский дом с надеждой, что хоть кусок хлеба, да плохонькая каша помогут ребятам выжить.
Это был Старый Оскол. Немцы наступали. Они были все ближе и ближе. И детский дом было решено эвакуировать. Старый еврей, директор детдома, плотно увязав узлы со своим добром, набил ими большой грузовик, а детей вместе с воспитателями усадили в телегу, нет, не усадили, а затрамбовали. Для Сергея и его младшего брата Бориски места в ней не хватило и тогда он, как старший, а ему – то всего-навсего девять лет, взвалил брата на плечи и держась за телегу пошел следом. Он шел упрямо и не позволял себе отстать, потому, что отстать значило умереть на этой осенней раскисшей от дождя дороге, умереть, упав в грязь и больше никогда не увидеть голубого неба и бегущих по нему облаков. Не услышать смешных речей маленького братишки, а ведь он один, без Сергея не выживет. Нет. Надо идти, надо бороться изо всех сил.
Откуда было знать ему, измученному непосильной ношей, что этот тяжелый сон-воспоминание разлучит их с братом навечно и больше не увидит он смешную измазанную мордашку Бориски. Машина и телега подошли к переправе через реку. Телега тяжело и валко повернула на окольную дорогу, а машина ринулась со своей танковой частью через поток. Шел 1942 год.
Солдаты танковой части, обнаружив мальчишку высаживать его не стали, не было по близости населенных пунктов, а после уже и командир полюбил смышленого и шустрого паренька. Справили пацану сапоги, гимнастерку, фуфайку все честь по чести и поставили на довольствие. В части была хорошо поставлена разведка, поэтому и считалась часть передовой, бросали ее всегда в самые горячие точки, а мальчонка, как раз в эту разведку и ходил, да еще трое ребят старших, тоже бывшие детдомовцы. В небольших передышках Сергей осваивал грамоту, схватывал, что называется налету, а еще гармонист выучил его играть на гармонике и уже совсем скоро, ученик перещеголял учителя. Видно дар божий у мальчонки был, мог, что угодно сыграть и подбирал – то по слуху, ведь нотной грамоты не знал. Командир дал ему свою фамилию и стал он Сергей Кузин.
Танковая часть Сергея участвовала в освобождении Сталинграда.
Бомбежка. Снаряды рвались все ближе и ближе, вокруг стояла стена из земли, которая взлетала в воздух комьями и не успевала упасть поднятая новой взрывной волной. Сергей уже ничего не слышал и ничего не понимал. Вой снарядов и визг осколков. День, который вдруг стал ночью. Это был ад. И вдруг темнота, вязкая и теплая, все стихло.
- «Жив! Контузило только мальца! Видно в рубашке родился!» - кричал кто – то рядом.
Сергей с трудом открыл слипшиеся веки. Голова нещадно болела. Он поднял руку и попытался ощупать голову. Шапка, насквозь пропитанная кровью, крепко присохла к волосам, сверху из искромсанного осколками материала торчала вата…
Молодой организм оправился от контузии быстро, раны на голове заживали на ходу. Вот только зрение было уже не то… Армия шла в наступление, выбивая фашистов с захваченной земли. И часть Сергея была всегда на переднем фронте.
А дальше была Украина, Харьков. Румыния.
Их танковую часть перекинули на второй Белорусский фронт… Прибалтика…Кенигсберг. Польша…Поляки, не дождавшись русской армии подняли восстание против фашистов. И советские солдаты вместе с его, Сергеевой, танковой частью были высажены десантом для помощи союзникам. Краков. Этот город Сергей не сможет забыть никогда и не потому, что город этот старинный и красив он своими постройками, замысловатыми домами и узенькими улочками. Нет! Не забудется он потому, что улицы эти были сплошь залиты кровью русских солдат, которые по приказу командования - взять город без единого выстрела - шли на штурм с криками «Ура!» и падали подкошенные очередью немецких автоматов. Они шли со штыками. Им нельзя было стрелять…
При освобождении города погибло 400 000 русских солдат.
Берлин. Логово фашистов, тех, кто мучил и кромсал родную землю. Убивал и грабил. Это они заставили его, мальчишку девяти лет видеть ужас растерзанных, разорванных человеческих тел на полях сражений. Ради того чтобы дойти сюда, он, стиснув зубы и сжав в руке нож, рядом со смертью, шел в разведку и возвращался живым…
Сергей оглянулся, ища глазами что-нибудь, чем можно было бы написать. Неподалеку валялся отколотый осколком кусок извести. И подхватив его, юный воин-победитель, широким и размашистым почерком, на колонне Рейхстага, написал «СЕРГЕЙ КУЗИН! ДОШЕЛ!». Он писал, с силой надавливая и кроша известь, он писал за себя и за тех ребят из его разведки, которые не дошли и остались лежать там, на огромной дороге, которая вела сюда, в Берлин.
Широкой грудью он вдохнул чужой дымный воздух и улыбнулся.
- Победа! – полетело в небо.
Впереди его ждало возвращение на Родину, его ждала мирная, и казалось счастливая жизнь…
Написано по отрывочным воспоминаниям моего прадедушки
Кузина Сергея Михайловича и посвящается мужеству детей войны.
(Гуров Леонид)
